VI
Любовь из моды вышла ныне:
Так, если правду вам сказать,
Он знал довольно об утехах,
Умел красиво совращать,
Играть как взглядом, так руками,
Писать сонет, бухать с друзьями,
Да помнил, хоть не без греха,
Вредна здоровью наркота.
Курить он не имел охоты,
Хотя бывали случаи,
Когда он делал исключенья –
Под вечер, ночью, буднями,
Но днём и ночью пару раз
Он вспоминал про секс и дам.
    VII
Высокой думы не имея
Да криков жизни не щадить
Не мог он Дину от Андрея,
Как мы ни бились, отличить.
Ходил за Сашей, Александром,
Аидой, Катей, Диной, Даней,
Ириной, Дашей, за Андреем!
Бывало, приходил с похмельем.
Его наказывать пытались,
Да только зря. Евгений стал
Кричать от радости, когда
Его наказывали сильно.
Отец понять его не мог,
Но, так и быть, таков сынок.
    VIII
Всего, что знал ещё Евгений,
Пересказать я не могу;
Но в чем он истинный был гений,
Что знал он тверже всех наук,
Что было для него измлада
И труд, и мука, и отрада,
Что занимало целый день
Его тоскующую лень, -
Была наука страсти нежной,
Которую любил Назон,
Когда кружил и в вальсе он,
Когда кончал едва небрежно,
Когда хотел, но вдруг не мог,
Но дамы все у его ног.
XI (девятая глава отсутствует у Пушкина из-за ценцузры, но мы её вам откроем).
Ещё имел он увлеченья –
Сбегать с балов куда-нибудь,
Накваситься там очень сильно,
Потом друзей найти; бухнуть.
Курнуть сигары пару штучек,
Найти девиц, ещё парней,
Пойти в бордель и веселиться
До утра, до ночи. Затем
Когда ему наскучат суки,
Пойдёт и пива глушанёт.
Придёт домой, распустит руки,
Пощёчину схлопочет он.
И отоспавшись до полудня,
Начнутся приключенья скудны.
    X
Как рано мог он лицемерить,
Таить желанье, ревновать,
Разуверять, заставить верить,
Казаться милым, изнывать,
Являться гордым и послушным,
Внимательным иль равнодушным!
Как томно был он молчалив,
Как пламенно красноречив,
В сердечных письмах как небрежен!
Одним дыша, одно любя,
Как он умел забыть себя!
Как взор его был быстр и нежен,
Стыдлив и дерзок, а порой
Блистал послушною слезой!

XI
Как он умел казаться новым,
Шутя невинность изумлять,
Пугать отчаяньем готовым,
Приятной лестью забавлять,
Ловить минуту умиленья,
Невинных лет предубежденья
Умом и страстью побеждать,
Невольной ласки ожидать,
Молить и требовать признанья,
Подслушать сердца первый звук,
Преследовать любовь, и вдруг
Добиться тайного свиданья...
И после ей наедине
Давать уроки в тишине!
    XII
Как рано мог уж он тревожить
Сердца кокеток записных!
Когда ж хотелось уничтожить
Ему соперников своих,
Как он ловил их в подворотне!
Какие сети им готовил!
И вы, блаженный мужья,
Вы оставались с ним друзья:
Его ласкал супруг лукавый,
Колбаски давний ученик,
И недоверчивый старик,
И рогоносец величавый,
Всегда довольный сам собой,
Своим размером и женой.
    XIII (Помните!! У Пушкина её не существует из-за ценцузры!!)
Его соседом был мужчина,
Что так любил его порой!
Но наш Онегин в настроенье
Его отталкивал игрой:
Он флиртовал, он улыбался,
Подмигивал, едва касался
Губ пальцами, слегка кусал
Губу и палец наповал.
Сосед с ума сходил с желанья,
А наш Евгений, как всегда,
Игрался с жертвой до конца,
Пока не сдался тот однажды
И вот, пришёл сосед к нему:
«Сучёныш, я тебя ебу!..»
    XIV (У Пушкина её не существует!! Цензура!!!!)
Имел Онегин женщин многих,
А скольких девушек имел!..
Ему завидовали боги,
Его хотели все, все, все!
Крестьянка, крепостная сука,
Собака, кошка, друг подруги,
Друг юный, дама старших лет,
Монашка, давшая обет.
Но, тем не менее, порою
Онегин вспоминал Пьеро,
Который был лишь для него,
Но где-то брошен вдаль судьбою.
Онегин жил лишь для себя,
Играя с жертвою шутя.
    XV
Бывало, он еще в постеле:
К нему девчоночек ведут.
Что? Крепостные? В самом деле?
Ещё мальчишек принесут?
Да, будет бал, и будут пляски,
Онегин в спальне будет классным!
С кого начнёт он? Всё равно:
Ведь он успеет – день есть, ночь…
Покамест в утреннем уборе
(Он нагишом ходить любил)
Не прикрываясь выходил
Из комнаты. О, боги, боги!
Закончив утренний «бордель»,
Он одевался на обед.